Сингапуро-австралийские культурные связи

В ноябре 2016 г. Департаментом внешних связей и торговли Австралии был опубликован документ, посвященный улучшению культурных отношений Сингапура и Австралии в рамках комплексного стратегического партнерства. В нем, в частности, отмечалось, что страны взяли на себя обязательство продолжать программу культурных мероприятий для дальнейшего развития связей между сингапурским и австралийским обществом и организациями культуры.

К читателям, или историчность актуальных проблем и актуальность исторической ретроспекции

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.6-13

Кланы в политической жизни Сектора Газа

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.14-46

Палестинское общество сектора Газа состоит из трех типов традиционных структур: племена, кланы и знатные семьи. Наибольшим влиянием пользуются кланы (хамулы). С одной стороны, в период второй палестинской интифады и противоборства Хамас и Фатх кланы Газы сформировали собственные милиции, теневую экономику, оказались вовлечены в криминальную деятельность и межклановые вооруженные конфликты. С другой стороны, кланы способствовали сохранению социальной стабильности, взяв на себя часть функций ослабленной палестинской администрации. После захвата Хамас власти в секторе Газа в 2007 г. исламисты подавили клановую оппозицию и положили конец клановому насилию. Тем не менее некоторые кланы сохраняют влияние на местном уровне и остаются важным социально-политическим фактором. Таким образом, масштабная и опасная активность кланов в секторе Газа стала еще одном примером архаизации и деградации, распространившейся в ряде регионов арабского мира.

Арабские страны Залива: поле конфронтации с террором

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.47-88

В статье рассматривается ситуация с террористической активностью в арабских странах региона Персидско-го залива. При этом отмечается, что эта активность сравнительно невелика в Кувейте, Государстве Объеди-ненных Арабских Эмиратов (ОАЭ) и отсутствует в Катаре и Омане, что объясняется анализируемыми в ста-тье причинами. Одновременно подчеркивается специфичность бахрейнской ситуации, определяемой при-сутствуем в составе населения Бахрейна значительной долей все еще дискриминируемого шиитского насе-ления, что, однако, не может быть основой для утверждений о широкой деятельности террористического подполья в этой стране. Основной упор в статье делается на положении в Саудовской Аравии, политическая система которой, отличная от других государств арабо-мусульманского мира, создает широкие возможности для противостояния государства и религии. Положение в Саудовской Аравии рассматривается авторами на основе широкой исторической ретроспективы становления и развития религиозной оппозиции и анализа современного состояния террористической активности. В саудовском случае выделяются основные этапы этой конфронтации, определяется роль корпуса религиозных деятелей в этом противостоянии, а также сего-дняшнее положение в рядах саудовских носителей религиозной догмы, все более дифференцирующихся под влиянием проводимого властью курса на огосударствление религии и осуществляемых «политическим классом» социально-экономических и политических преобразований. Основной вывод авторов статьи за-ключается в том, что отсутствие существенных изменений в политической системе страны, где все еще роль сохраняется высокая роль религии, будет и в дальнейшем основой для возникновения вызова терроризма, возникающего не только под влиянием дестабилизации ситуации в арабском мире, но и внутренних причин.

«Нетипичный» терроризм в этноконфессиональном конфликте в Ираке (на примере ситуации вокруг теракта в г. Хан Бани Саад)

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.89-112

Статья посвящена исследованию проблемы террористического насилия, совершаемого по религиозному признаку в рамках этноконфессионального конфликта в Ираке. В центре ис-следовательского внимания такой феномен, как терроризм «неошиитских» экстремистских группировок. Анализ проблемы проводится на примере конкретной ситуации – теракта в ирак-ском городе Хан Бани Саад. По разным причинам феномен «неошиитского» терроризма, как правило, остается за рамками интереса российских экспертов. Поэтому главная цель данной ра-боты состоит в том, чтобы попытаться внести посильный вклад в формирование и разработку проблемного поля данного научного дискурса.

Особенности шиитских транснациональных движений в арабских странах Ближнего Востока

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.113-135

Вопрос усиливающегося межконфессионального конфликта на Ближнем Востоке является весьма актуальным в современной региональной политике. В ряде арабских стран шиитские общины представляются властям внутренней угрозой и средством вмешательства Ирана в их внутреннюю политику. Вместе с тем жесткая политика по отношению к шиитским общинам приводит к еще большей их маргинализации. В статье рассматривается два аспекта современных транснациональных шиитских связей: международное религиозное лидерство и политически мотивированные движения. Анализируются основные исторические этапы и особенности развития шиитских транснациональных религиозно-политических движений. Исследуется роль Исламской революция в Иране, которая стала важным событием в истории шиитского политического активизма, однако оказала двойственное влияние на его эволюцию. Несмотря на усиление влияния иранских религиозных школ и активную иранскую культурную политику, в религиозном отношении в современном иснаашаритском шиизме сохраняется многообразие.Появление первых политических партий и движений, ориентированных на защиту социально-экономических прав и религиозной идентичности шиитских общин арабских стран, началось в середине ХХ в. Они представляли собой организации и сети различные по форме и целям. В статье затрагивается деятельность партии Даава, движения «ширазистов» и организаций, признающих духовное лидерство иранского рахбара, а также анализируются трансформации шиитских движений в последние годы в период нарастания региональной конкуренции Ирана и Саудовской Аравии.

К вопросу об этноконфессиональных отношениях в бирманском обществе

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.136-167

Мьянма (Бирма) – буддистская страна, 87% населения исповедуют буддизм тхеравады. Но в стране также проживают 6% христиан и более 4% мусульман. Автор анализирует историю проникновения христианства в Бирму и современное положение христианских общин в буддистском обществе, их активное участие в политической жизни. Отношения между представителями разных конфессий в стране неоднозначны, но всегда считалось, что Бирма/Мьянма в религиозном плане довольно толерантна. Кризис в штате Ракхайн, охвативший Мьянму в сентябре-октябре 2017 г., привел к исходу 600 тысяч беженцев. Но хотя народ, называющий себя рохинджа, исповедует ислам, этот кризис не имеет под собой религиозной подоплеки. Это скорее этнотерриториальный конфликт, уходящий корнями в колониальное прошлое. Христиане Мьянмы, особенно католическая община, имеют свой взгляд на проблему. Римский папа Франциск, который считает всё человечество братьями и сестрами, намерен посетить Мьянму и Бангладеш.

Китайские католики между Ватиканом и коммунистической партией: расколотая церковь в царстве единодушия

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.168-187

В статье дана попытка определить современное состояние Католической церкви в Китае на национальном и международном уровне и выявить ключевые проблемы возможного будущего воссоединения двух составных частей этой церкви – Китайской католической патриотической ассоциации, которая была основана в 1957 г. и управляется непосредственно Государственным управлением по делам религий, и так называемой «подпольной» церкви, сохраняющей верность Ватикану. Исторически «подпольная» церковь пребывает в изоляции как от китайского общества, так и от своего религиозного главы, находящегося в Европе. Имея дипломатические отношения со 174-я странами мира, Ватикан до сих пор не может установить их с Коммунистической партией Китая – в большой мере из-за вопроса назначения епископов. В течение десятилетий взаимного недоверия сформировался ряд препятствий для инкорпорирования Католической церкви в китайское общество с его специфической восточно-азиатской политической культурой. Коммунистическая партия может оказаться перед необходимостью пересмотреть свои позиции в отношении религиозных свобод, чтобы избежать внутренних и внешних конфликтов.

Механизмы ликвидация монархий в странах Внутренней Азии в первой половине ХХ в.

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.188-245

Анализируются механизмы трансформаций монархических систем Хивы, Бухары, Монголии и Тибета в социалистические в первой половине ХХ в. При всех различиях этих государств, в их общественных системах и исторических траекториях в рассматриваемый период есть признаки сходства. Все они были абсолютными монархиями, легитимировавшими власть своих монархов религией (буддизмом или исламом); были зависимы от России, империи Цин или Китая; общество было традиционным. РСФСР/СССР и КНР руководствовались одной и той же идеологией – марксистско-ленинской, ставили одну и ту же цель – построение социализма, а затем коммунизма. Поскольку в Хиве, Бухаре, Внешней Монголии, Тибете не было внутренних сил, которые могли осуществить революцию, ей следовало «помочь» – фактически, экспортировать ее. Концепция помощи революционного государства в продвижении революции за рубежом, которую взяли на вооружение коммунисты, восходит к временам революционной Франции. В Хиве, Бухаре, Монголии, Тибете из представителей коренных этносов образовались очень небольшие группы, которым из-за границы прививали революционные взгляды, чуждые их религиям и традициям. Ввод из-за рубежа революционных войск «обосновывался» тем, что местные трудящиеся страдают от гнета местных эксплуататоров и иностранных империалистов, но сами не могут его сбросить; отсталые страны нуждаются в модернизации, в них надо поддерживать революционные группы, поскольку они отражают стремления народа. Кроме того, в отношении Тибета руководство КНР использовало синоцентристский исторический миф о том, что империя Цин – это тот же Китай, а Тибет – его неотъемлемая часть. «Помощь» коммунистов в «освобождении трудящихся» изначально закладывала перспективу борьбы с религией вплоть до ее ликвидации. Власть феодалов ликвидировалась первой, затем одним из главных объектов борьбы становилась церковь. Это было связано с необходимостью легитимации новой власти, чему препятствовала традиционная религиозная легитимация, так как коммунизм доктринально противостоит религии. Этим обусловлена тенденция в дальнейшем развитии рассматриваемых стран: неуклонный демонтаж церковных структур и замена религиозного мировоззрения на материалистическое. Внутренних факторов для революций в Хиве, Бухаре, Монголии и Тибете не было.

Храмовый праздник на Тайване: процессия по случаю дня рождения Правителя Зеленой горы Циншань-вана в Тайбэе

Религия и общество на Востоке '2018, №2, с.246-269

В основу детального анализа обрядовых составляющих и истории одного из сотен, если не тысяч, храмовых праздников, проводимых ежегодно на Тайване, легли данные полевых наблюдений автора. Приводятся как уникальные черты, свойственные именно этому храмовому мероприятию и вытекающие из истории культа конкретного храма с его длинной историей, так и типичные, которые можно выделить во всех мероприятиях такого рода на Тайване.